Конечно, помню. Как такую забыть?

— Говорят, что она может менять свое лицо и тело. Не так, чтобы очень быстро. За ночь она не может превратиться в мужчину или тролля. Но по слухам года три назад она выглядела иначе. И лицо попроще, и сиськи поменьше. Зачем этот дар воину? Неужто она такая страшная была? Нет. Так что ты не забивай себе голову дарами и прочим. Упражняйся! Получай руны. И прими дар богов, каким бы он ни был.

И я упражнялся. Я и с Альриком схватывался, со щитами и без. Драться с ним всё равно что ловить угря голыми руками. Верткий, юркий, скользкий. И это он еще шестую руну не получил!

* * *

Время зимней охоты близилось. И хотя нога у Тулле почти зажила, он отказался идти туда. С его третьей руной на гармов охотиться не выйдет, только мешать будет, а так как он не победил в игре, добить подранка ему не дадут.

А у меня была другая беда. Старый топорик давно сломался, новый еще не выкован. Был еще тонкий меч, полученный в битве на острове, но какой в нем прок в лесу? Ну проткну я им гарма, так тот насаженный на лезвие проскользнет и откусит мне голову. Нет, нужен топор. Хороший, тяжелый, прочный. Чтобы разрубить череп или проломить хребет.

Пойти к кузнецу? До весны далеко, скорее всего, он ещё и не брался даже за мой заказ. У Тулле был меч, а меч — это штука хорошая, но для охоты несподручная. Тащить секиру? И того хуже. Двуручная оглобля. Нет уж, нужен топор.

С этим меня выручил Ньорд. Посмотрел он на мои мучения и вытащил откуда-то старый топор с почти сгнившим топорищем, но железо выглядело надежно.

— Держи уж. Даю не насовсем. Все равно он тебе маловат. После охоты вернешь, как был, — сказал старик. — Немного я им повоевал, ан всё же жалко.

Я поблагодарил его, выстругал новое топорище, насадил, закрепил клиньями. Вроде неплохо получилось. Хотя бы не сразу развалится.

Магнус за это время немного поостыл, а, может, Рагнвальд побеседовал с сыном и объяснил, что нет смысла возиться с хирдманом-безумцем, который по весне сбежит из Хандельсби, и поминай как звали. Конунгов сын порой забегал, смотрел, как мы с Тулле бились во дворе, пару раз даже присоединялся, но разница в рунах была слишком велика для толкового поединка.

И в означенное время, едва небо на востоке посветлело, я с топором, припасами на пару дней и в волчьем плаще уже стоял перед конунговым подворьем. Народу там собралось немало, среди прочих я приметил и знакомых хельтов. Иноземцев с виду не было. Да и что им там делать? Железные люди малы по рунам, те, что в платьях, непривычны к зиме, а северянам наши гармы что котята.

Вышел Стиг Мокрые Штаны и крикнул, что отправляемся. Он и на охоте заправлять всем будет? Вот же неугомонный человек. Когда только успел за всеми конунговыми делами хельтом стать?

Хотя Магнус пообещал, что мы с ним вместе на охоте будем, в дорогу я двинулся отдельно.

Как вышли за город, так надели лыжи и помчались по плотному насту. Впереди шли хельты, прокладывали путь, дальше конунговы ближники с сыном, за ними шли самые мелкие — карлы с турнира по кнаттлейку, и я в той куче, и позади еще несколько хускарлов.

Пока бежали, я думал, неужто гармы осмелятся навалиться на такую ораву? Тут полсотни воинов, не меньше. Понятно, что гармы — твари, но даже у тварей хватало разумения не лезть на высокорунных. Ньорд-старик рассказал про них, что знал. Мол, в первые месяцы зимы, до Вардрунн, словно бы сама Бездна выплескивает этих тварей в местные горы. Их становится намного больше, и они нападают на хутора, режут скот, убивают людей. А так как обычный гарм равен пятой руне, то землепашцы не могут им противостоять. Потому Рагнвальд каждый год в это время отправляет людей прочесать те леса. Нужно уничтожить как можно больше тварей. Если убить хотя бы десятка три, то до конца зимы люди будут жить спокойно, а как сойдет снег, так гармов и вовсе не сыскать.

Скорее всего, гармы будут убегать от нас и прятаться. И мне сложно будет найти какого-нибудь слабенького, отбившегося от стаи звереныша, чтобы выполнить обет. А это плохо. Очень плохо.

Мы шли весь день, благо боги радовали нас ясным небом, приятным морозцем и отлично державшим снегом. Старина Хьйолкег дремал, прикрыв три ноздри. Под вечер устроили привал, перекусили прихваченными припасами, поспали несколько часов, а с утра продолжили путь.

К вечеру второго дня вышли к крупному хутору. Там за плотной бревенчатой оградой стояло несколько домов, сараев и прочих подсобных построек. Нас уже ждали. Из-под стрех вовсю валил дым, воздух пропитался ароматами жареного мяса. В самом большом доме мы уселись за столы, и проворные девки носили нам угощения. Я так и не понял, кто там хозяин.

Стиг строго-настрого запретил трогать или обижать женщин, мол, рабынь тут нет, так что за вольности можно и отхватить. Впрочем, в обратную сторону запрета не было, и я заметил, как две-три девушки увивались вокруг Магнуса, спрашивали, помнит ли он их еще и заметил ли он, как они похорошели. Сопляк сопляком, но конунгов сын! Хотя тут шестая руна, да и рост с внешностью тоже не подкачали.

Переночевали в том же доме. А наутро Стиг сказал, чтобы мы разбились на тройки. Всех карлов по одному раскидали по таким тройкам. Я, как и было договорено, прибился к Магнусу. С ним был еще его напарник по кнаттлейку, пятирунный Варди, и для охраны конунгова сына нам всучили опытного хускарла по имени Гуннар Кислый. Даже не пришлось спрашивать, почему такое прозвище. Достаточно было взглянуть на его лицо! Он смотрел на меня так, будто лично я, урод такой, приперся к нему в дом, вытащил из теплых объятий жены, не дал отлить и заставил тащиться в промозглую погоду в саму Бездну.

— Ты что, с топором на гармов идешь? — спросил он с таким видом, будто я липовой ложкой хотел море вычерпать.

— Да. И что? — с вызовом ответил я.

Гуннар сбегал куда-то и вернулся с увесистой рогатиной.

— Держи! Без рогатины в лесу делать нечего!

Может, он не такой уж и говнюк, просто морда такая.

— Потом твой труп обратно тащить придется.

А нет. Все же говнюк.

Стиг